1. Ричард Гелбрэйт, «На службе зла»
«В темноте обугленной спичкой записал на крышке папиросной коробки — «единственную ногу» и заснул. Утром я часа два думал, что это за «единственная нога» записана на коробке и как она сюда попала». (В.Маяковский)»
«У нашего Лемуэля три ноги, и мы прозвали его Неотразимчиком». (Г.Каттнер)
Культя Корморана Страйка даёт автору неисчислимые преимущества. Протез может отказать, преступник уходит, сюжет затянут; всякая боль в обрубке даёт возможность воспоминания о славном боевом прошлом детектива; протезом можно отбить тесак противника; впереди - уверен - нас ждёт дальнейшее и плодотворное развитие возможностей этой ноги. Это у кого надо нога.
В «Шелкопряде» нога вела себя пристойно и детектив вышел хорошим. В третьем - «На службе зла» - нога вдруг выдала обильное потомство отрезанных ног, пальцев, голов и всяких других частей тела. Во множестве явились маньяки-расчленители; явились и какие-то психопаты, склонные к саморасчленению; отовсюду полезли обрывки тухлой плоти. Увы, я не выдержал. Не готов я к такому, открыв детектив уютным вечером. Пришлось перемахнуть в конец, и, узнав, кто злодей, чтение на том прекратить.
2. Макс Фрай, «Я иду искать».
Я всегда был сторонником того утверждения, что сюжет есть производная стиля; когда же объём рассуждений, рефлексий и самокопаний сэра Макса сопоставим с объёмом всего текста, что за сюжет? Вязкая слизь, где безнадёжно плавают кусочки действия. Увы. Какая деградация после таких аппетитных штучек, как «Дар Шаванахоллы» и «Тубурская игра»!
3. Перес Реверте, «Добрые люди».
Назойливое желание автора выставиться (точнее, вставиться в ход повествования) собственной персоной, а также слог, усвоенный главными героями, смущают и мешают чтению. Что до слога, он вполне перепёрт из «Сна Попова» (замените «России» на «Испании» и получите то самое):
Нет, господа! России предстоит,
Соединив прошедшее с грядущим,
Создать, коль смею выразиться, вид,
Который называется присущим
Всем временам; и, став на свой гранит,
Имущим, так сказать, и неимущим
Открыть родник взаимного труда.
Надеюсь, вам понятно, господа?
В общем, видна тенденция автора пасти народы и/или даже написать «Историю Отечества» в нравоучительном смысле. Впрочем, дырочку для клизмы имеют все живые организмы, а непременно падающий у любого пастыря народов тираж - отменная клизма, побуждающая к более съедобному творчеству - или к творческой смерти от удушения собственной желчью. Я же буду надеяться на исцеление автора и на новый «Клуб Дюма».
4. Жауме Кабре, «Я исповедуюсь».
Вот ведь славный роман. Немного - чуть-чуть - затянут в конце, но изящнейший росчерк, лукавая завитушка в финале истории со скрипкой искупает это с лихвой. Занимательно, очень занимательно; выверенные, точно и без излишеств изображённые характеры; умелое использование приёма переброса между временами; сюжетные линии, сведённые не к точке, но в некоторую область пространства и времени, населённую многими героями - всё хорошо. Сам рад, что прочёл, и прочим советую.