- если четыре возьмут по четыре выйдет четырежды один равно четыре бесплатных по два тридцать каждый это девять двадцать, а по курсу семьсот; а те два чистоплюя пошли в кондитерскую за свои, а так было бы шесть по четыре и шесть бесплатных по два тридцать тринадцать восемьдесят а по курсу тыща и тридцать пять; а те два чистоплюя уже кофе пьют за свои с булками, суки; а если бы Людка не вляпалась в прицеп и не лежала бы сейчас в больнице и мужик ейный стоял бы и было бы восемь по четыре и восемь бесплатных... а те оттягиваются, сидючи, падлы, а мы тут стояли и будем стоять!
Четыре и один бесплатный были выстояны, съедены, а потом наступила ломка с болезненным угрызением в смысле: «А зачем всё это было?»
Так и сыр. То есть, слово «санкции» запускающее неумолимый механизм покупки сыра. Уверен, что ежели гаркнуть над ухом спящего москвича слово «санкции», он вскочит и помчится в Мюнхен за сыром. Как есть: в трусах и в одеяле помчится. Потому как их там много, в Мюнхене. На продуктовом рынке. С остекленевшим взором и покупают сыр. Некоторые, впрочем, прилично одеты. Должно быть, им гаркнули слово «санкции» днём.
Так-с. А продавщица сначала заворачивает сыр в пергаментную бумагу, потом в металлическую фольгу, потом в обёрточную бумагу и в полиэтилен. Чтобы сыр доехал, не утерявши вкусовых качеств.
Сыр, впрочем, приобретает при том и иное качество - он виден на мониторе сотрудника безопасности аэропорта, как чёрное пятно. И пятен таких в каждом чемодане от одного до целой галактики, понимаете ли, чёрных дыр. И сотрудник при мониторе кивает напарнику у ленты. А тот, вальяжный такой, с бородкой, добро так щурится на очередного пассажира и говорит каждому: «А покажите-ка мне ваш сыр. Шоу ми чиз. Чиз, ок. Некст чиз, плиз. Некст чиз, сэр».
Сэр, покажите сыр и проходите. Аусвайс? - Сыр. Проходите, сэр. Проходите, мадам. Имеете сыр, показали, прошли.
И все показывают сыр. Сыр за сыром. Всем ясно, что чёрное пятно в чемодане - сыр. А что же ещё.
А у меня не было сыра. Стыдно, право. И оправдания могу предоставить - и равнодушен я к сыру, и в сумке снаряжения полно, и ломает как-то сыр таскать - но, понимаю, понимаю. Неубедительно это. Тем более, когда все с сыром, а я... как белая ворона.
И спросил меня сотрудник с бородкой - уже недобро, без прищура, нехорошо спросил, строго так:
«Сэр! А где ваш сыр?!»
На грани провала был. Но спасли Святые угодники. Отпустил. Ох, пронесло.