Они обречены на норму: 12 000 знаков в день, любовные письма 17-го века.
Конечно, у тебя есть некоторый повод для сомнений, но я люблю тебя сверх всякого воображения, клянусь всеми небесами. Вот непререкаемое доказательство твоей надо мною власти: я, повинуясь твоему приказу, оставляю тебя, хотя сердце-тиран кричит, веля ослушаться; но пусть оно лучше разорвётся, чем причинит тебе неудовольствие. Я не стану, моя дорогая, просить или надеяться на встречу, пока в тебе не заговорит милосердие; пока оно не подскажет, что человек, умирающий из-за тебя, может надеяться на некоторое внимание, что выделит его из ряда всех прочих созданий одного со мною пола. Я люблю, обожаю тебя всем сердцем и душою – так сильно, что при любых обстоятельствах уважаю, и буду уважать твоё счастье сильнее собственного, но, душа моя, вообрази, что мы могли бы стать счастливы взаимно – какой невыразимой радостью стала бы наша жизнь! Но я теперь не мечтаю о многом, а довольствуюсь тем, что приемлемо для тебя, одной тебя; но вдруг ты когда-нибудь полюбишь меня, и дашь мне великое счастье, присущее одним лишь бессмертным.