Из: Якоб Штелин, «Краткая история искусства фейерверков в России (преимущественно в составлении планов или аллегорических представлений), набросанная очевидцем (на берегах Невы), который присутствовал не на одном фейерверке и за пределами России». // В книге «Записки Якоба Штелина об изящных искусствах в России», М., Искусство, 1990, т 1.
…Так как царь заметил у своего народа, прежде особенно стойкого против топоров и всех тягот войны, что при всей храбрости он был более привычен к шпаге в руке и штыку, чем к стрельбе, то вознамерился приучить его через потешные огни к стрельбе. Поэтому он распорядился для этой цели, как и для собственной потехи, чтобы ежегодно при его Дворе устраивались три или четыре полных фейерверка из белых огней, а именно, в важнейшие придворные праздники, как-то: в новогоднюю ночь, в день его рождения, именин, коронации и специально в отменно радостные и памятные празднества по случаю особо больших событий, как-то: Полтавская баталия, взятие неприятельских городов, захват шведских фрегатов и т.п. Этому повелению точно следовали еще в правление императрицы Анны и в упомянутые праздники показывались изрядные фейерверки из белых огней. Но для их проведения (...) должен был объявляться указ.
…Петр Великий любил эмблематические представления в фейерверках и иллюминациях.
Во время трех правлений сохранилась эта привычка, которая явилась причиной больших издержек, а также частых и больших фейерверков. И не таким легким делом было подавать для этого новые проекты, которые сменяли друг друга с небольшими изменениями. Их создавали в Академии, каждый член которой охотно привносил свое. Собирались, советовались, каждый сообщал свои мысли тому, который был избран составлять из них иконологическое целое…
Хорошим рисовальщиком, но не инвентором, был там г-н архитектор Шумахер. Поэтому Юнкер и Шумахер имели обыкновение грабить для своих проектов «Mundum Symbolicum» Пиччинелли и другие книги из академической библиотеки.
Однажды они представили на среднем плане императрицу Анну в полный рост с короной и скипетром. Когда Ее величество увидела свой портрет сгорающим таким образом, она отвернулась от окна и сказала обер-камергеру графу Бирону: „Неужели им нечего делать, кроме как сжигать меня как ведьму?" Это явилось причиной очень чувствительного выговора тогдашнему командиру артиллерии.
…Ее величество (Елизавета – Crusoe) испытывала столь мало склонности к фейерверкам после опасного случая, при котором она пострадала во время фейерверка в Петербурге во дворце императрицы Анны (1738) и который едва не стоил ей потери лица.
Этот случай произошел при следующих обстоятельствах. После того как императрица приказала дать сигнал для начала фейерверка, Ее величество в сопровождении императорской принцессы Елизаветы Петровны и принцессы Анны Мекленбургской (дочери сестры императрицы) поднялась в одну из антикамер перед большим залом, напротив устроенного на льду Невы фейерверка, к первому окну. У второго стояли обе вышеупомянутые принцессы и наблюдали за фейерверком через двойную раму. После сожженного представления планов и различных сцен этого огненного спектакля, приблизительно в последнем явлении, из середины парка поднялись со станин потешные огни и ракеты; тем временем из установленных за парком мортир постоянно метали лусткугели величиной с сорокафунтовые бомбы, которые затем разрывались в воздухе и выбрасывали множество брызг белого огня и таким блеском освещали как днем всю площадь от края и до края. Чтобы лучше рассмотреть этот приятный спектакль, принцесса Елизавета прижалась лицом к оконному стеклу, а принцесса Анна держалась несколько поодаль, так что могла видеть фейерверк через плечо первой. Вдруг принцесса Анна подошла поцеловать замечательно округлое белоснежное плечо принцессы Елизаветы. Та, тронутая неожиданным поцелуем, быстро повернула лицо от оконного стекла в сторону принцессы Анны, чтобы поцеловать ее в ответ, так что теперь правая щека оказалась возле окна, где перед этим находился лоб и центр ее красивого лица. И в этот момент один из вышеупомянутых лусткугелей после разрыва с такой силой ударил в двойную раму и разбил стекло на куски и столько осколков, что на шее и правой щеке принцессы оказались одиннадцать кровоточащих ран. Все, кто находился в комнате, испугались этого происшествия. А дочь Петра Великого выказала меньше всего испуга, прижала свой белый носовой платок к раненым местам и с улыбкой молвила охваченной ужасом императрице, которая с причитаниями тотчас подошла к ней: „Это не опасно, только царапины". Ее лейб-хирург Лесток (позднее тайный советник и граф), который как раз находился при Дворе, как будто он заранее предчувствовал это несчастье, обследовал и очистил раны от нескольких осколков стекла в соседней комнате, перевязал их и проводил Ее императорское высочество в ее дворец, где он еще в тот же вечер пустил ей кровь.
Во всяком случае, виновной в этом происшествии с раздражением была объявлена необдуманная и странная позиция мортир, хотя они стояли далеко за парком и были направлены вверх к центру парка, но все же стояли напротив дворца, хотя прежде в подобных случаях их обычно ставили по обеим сторонам парка на надлежащем удалении, где они несравненно надежнее могли быть направлены так, чтобы разрываться высоко над центром парка и рассеивать свои звезды. Генерал, который тогда командовал артиллерией вместо отсутствовавшего генерал -фельдцейхмейстера, получил за это при Дворе очень чувствительный выговор вместо обычной благодарности за удачно проведенный фейерверк. То, что Ее императорское высочество не осталась на своем месте у окна и повернулась на поцелуй принцессы Анны, было признано влиянием божественного провидения и впоследствии часто восхвалялось ею, ибо у нее могли пострадать глаза и лицо. Поэтому она [Елизавета] редко позволяла устраивать фейерверки в обычные придворные праздники, а только по чрезвычайным поводам…
... В новогоднюю ночь 1753 года в Москве [состоялось] богохульное представление [фейерверка] Ломоносова, который сочинил его из зависти к иностранцам и заслужил порицание.
Точно так же, как Ломоносов, его соперник в русской поэзии Александр Сумароков захотел сочинить аллегорическое представление для фейерверка. Фельдцейхмейстер граф Шувалов не стал отказывать ему в попытке. Но хороший русский поэт, который мало или ничего не понимал в сочинении картин, получил в благодарность от публики, уже привыкшей к новому, общий приговор: существует большая разница между сочинением стихов и сочинением аллегорических картин. И вообще сердились на необдуманное представление, которое он велел нарисовать театральному художнику Градицци - высокий театральный храм со многими красивыми лестницами, а его инвенция заключалась в сочинении бюста Петра Великого перед входом в храм. Итак, к его проекту хорошо подошло приведенное выше выражение императрицы Анны: как будто не умеют представить ничего другого, как сожжение монарха. К этому добавилось еще безобразие, ибо из многих художественных и потешных огней обычно очень ловкого итальянского фейерверкера Сарти были представлены по обеим сторонам храма две галереи, каждая с тремя отсеками, как католические исповедальни, и в каждой представлено запертое солнце. Как солнца спустились с небес в подобные станки для ковки лошадей, никто не мог понять, но каждый посмеивался.
… Но один-единственный, вероятно, криво просверленный швермер был столь нескромен, что сделал прыжок вперед - в окно императорской антикамеры, попал в стоявшего там пажа и взорвался с сильным грохотом, как будто он хотел этим возвестить, что никогда нельзя устраивать фейерверки так близко от дворца.
…Тогдашний великий князь, впоследствии император Петр III, особый любитель фейерверков, повелел при содействии вышеупомянутого г-на генерал-фельдцейхмейс-тера графа Шувалова очень часто, по крайней мере при всех торжественных случаях, устраивать фейерверки неоднократно упоминавшимся выше г-ном Мартыновым в своем увеселительном дворце Ораниенбаум, в котором он имел обыкновение проводить лето. Чтобы угодить его увлечению, маленькие фейерверки в виде красиво украшенного десерта иногда ставили на его стол за ужином и в заключение сжигали к восхищению его, но не без неудобства от дыма и серных паров. …
Цитированный автор - Якоб Штелин - с 1738 по 1785 год занимался в С-Петербурге инвенциями фейерверочных спектаклей. Инвенция – это попросту говоря сценарий; в те времена фейерверк не был одним лишь пусканием искр и огней в небо. Это было представление – до трёх часов времени – со сменяющимися планами, сюжетом, наполненное какими-то аллегориями, изображениями живых лиц и целых государств, богами и героями, воеводами и царями. Слабое подобие тогдашних, барочных фейерверков дают трюковые куски современных боевиков. В инвенциях было немало для нас забавного. Замечательный историк русской жизни, Дмитрий Александрович Ровинский, собрал известные ему инвенции – Штелина и другие – в книжку «Описание фейерверков и иллюминаций, 1674 – 1891».
Некоторые забавные места из: Д.А.Ровинский, «Описание фейерверков и иллюминаций, 1674 – 1891»
… 1674 г. В Устюге, для увеселения посланника Кленка, устроена была травля зайцев. Кленк на следующий день отвечал роскошным обедом, после которого был устроен фейерверк. Было пущено несколько ракет и шутих и, кроме того, зажжено целых сто смоляных бочек, при громадном стечении народа, собравшегося на это необычайное зрелище. На берегу реки собрались и крестьяне из соседних деревень, но ракеты были приняты ими за огненные змеи и они в страхе разбежались. Соловецкому воеводе угощение и зрелище очень понравились, и он сказал Кленку, что уже три раза приходилось ему быть приставом у послов, но такого роскошного и богатого посольства он еще видывал, и что он де поэтому непременно сейчас же напишет в Москву Кириллу Полуектовичу Нарышкину, отцу Государыни…
… И так на всех трех планах представленных в живом огне принятъ двоеглавный государственный Орел за главное изображение, а именно:
На плане стоящем с правой стороны поднимается он с земного горизонта…. В правой ноге держит он один великой ключ, а в левой три такие же ключа, которые онаго поменее, с сею надписью; «рагіа tuetur», то есть «полученнаго не возвращает».
— На плане стоящем с левой стороны поднимается он с горизонта в верх… В правой ноге держит он лавровый венец, а в левой Перун с сею надписью: «ѵісігіх obstacula», то есть «побеждает все препятствия».
—На середнем и главном плане поднимается он с такова горизонта, на котором виден Крым и Черное море с своими берегами. В правой ноге держит он пальмовую ветвь, а в левой государственной меч с сею надписью: «Dat leges non accipit» то есть «дает, а не принимает законы».
… «По совершенном сгорении сего из толь многих планов составленнаго великаго плана, оказываются еще два другие плана, в самом чистом и белом огне особливымъ образом представленные. Оные показывают задния перила средняго фейѳрверочнаго места, или оба парка. На каждом изъ них поставлены в преизрядных садовых горшках масличныя древца, а в средине по одному великому пальмовому дереву. В двух крайних масличных дерев взлетают два белые голубя держащие в носу масличныя ветви и опускающиеся на помянутыя пальмовыя деревья, под которыми с правой стороны стоит Орел, а с левой лежитъ Лев, для изъявления чрез то, что по воспоследовавшем мире оба государства под сению желаннаго покоя и удовольствия находятся».
…Все эти аркады расположены на большом плоту, выстроенном на реке Неве. Впереди, на самой реке, плавает огромное количество разных морских зверей, нереид, тритонов и купидонов, сидяших на дельфинах: по средине Нептун в колеснице, везомой морскими конями, а рядомъ с ним Венера в колесниц, влекомой двумя голубями; она держит в руках два пылающия сердца; на задке ея колесницы сидят два целующиеся голубя.
…Равным образом являются подалее на сей увеселительной огненной площаде различныя другия представления в огненномъ движении, а притом и великое множество по земле бегающих швермеров, ракет и других прыгающих по всему сему пространству саду огней, которые своим журчанием, трескам, лопаньем и стуком не малую смотрителям подаютъ утеху….
Напоследок… с обеих сторон сада из мортир приятные лусткугели вылетают, и для приятнейшего зрения звезды по воздуху разсыпают. После того поднимается с самаго задняго места в верьх великолепной павлиной хвост о тысяче ракетах, а с обеих задних же сторон еще два такие же хвоста, каждый о пятистах ракетах, которые горизонт преизрядным златозарным сияниемъ украшают. И так сей великой фейерверк при пальбе из 31 пушки оканчивается
…«Третий, или главный план, на котором в приятнейшем проспекте представляется изображение перваго златаго века, яко часть земнаго рая, где люди при безпорочности своих нравов в спокойствии и согласии под тению плодоносных древ, да и самые ныне дикие, а тогда безвредные звери, как-то волк с овцою, лев с козою и орел с голубемъ вместе живут. Астрея богиня правосудия и правды на облаке снисходит с небеси для пребывания между блаженными от толь златаго века людьми; в самое то время на горизонте восходит надъ ними солнце блаженства и освещает взятую из Виргилиевой Эклоги надпись…
…«Справа от храма две пирамиды; в первой представлена победа, в виде крылатой женщины, в лавровом венке. Одной ногой она стоитъ на шаре, позади котораго орел. Внизу пирамиды барелиеф: два гения собираютъ цветы. Во второй пирамиде Безсмертие: крылатая женская фигура с обручем, стоящая на камне. В правой руке держит скипетр, в левой—лебедя; за нею обелиск и пальмовое де-рево. Внизу, на барельефе, два гения меняются пальмовыми ветвями.
В общем, теперь понятно, что для хорошего фейерверка стоит до поджига запального шнура набросать инвенцию. Например:
«Двоеглавный государственный Орел поднимается земного горизонта. В правой ноге держит он один рубль, а левой делает кукиш с сею надписью: «рагіа tuetur», то есть «полученнаго не возвращает»».
Ремонт стиральных машин zanussi, в. Ремонт стиральных машин zanussi продажа магазин.