У.Черчилль, "Мировой кризис". Из главы 55 сокращённого издания.
(пер. Crusoe).
...
До одиннадцати часов одиннадцатого дня одиннадцатого месяца оставалось несколько минут. Я стоял у окна моей комнаты, смотрел в сторону Трафальгар-сквер вдоль Нортумберленд авеню и ждал – когда Большой Бен пробьёт конец войны. Мысли пошли вспять, вдоль череды военных отметин и унесли меня в иную ночь, с её обстановкой и треволнениями – ночь в Адмиралтействе, когда я ожидал звука тех же колоколов – но набатных, чтобы дать флотам и эскадрам стоящим по всему миру сигнал о начале войны с Германией. И вот всё закончилось! Невооружённый, необученный военному делу островной народ с одной лишь защитой – флотом – не усомнясь выступил против олицетворённого милитаризма, сильнейшего за всю человеческую историю врага и справился с делом. Моя страна вышла из испытания целой и невредимой; мы сохранили все обширные владения, приумножили военную мощь; наши общественные институты устояли; народы империи сплотились, как никогда прежде. После всех невзгод и переживаний пришла победа – абсолютная, безоговорочная победа. Все наши венценосные враги, короли и императоры, бежали или были изгнаны. Все их армии и флоты стали разгромлены или сдались. И доля Британии здесь огромна, несомненна – мы делали всё, что могли, от начала и до конца.
Текли минуты. Я не ликовал, но ощущал какое-то опустошение. Все насущные заботы моей деятельности, все поводы для размышлений о работе, которой я жил, теперь превращались в ничто. Когда ударят колокола, все большие хлопоты о поставках, производительности, запасах, секретных планах – вчерашние дела моей жизни – уйдут словно сон, не оставив ничего взамен. Ум между тем продолжал настойчиво работать над сложностями будущей демобилизации. Как быть с тремя миллионами работников снарядных заводов? Что они сами думают о будущем? Как провести конверсию наших обширных производств? Как, на деле, перековать мечи на орала? Сколько времени займёт возвращение армии домой? Чем займутся вернувшиеся солдаты? Мы, разумеется, имели демобилизационный план для министерства вооружений – тщательно разработанный, но до срока отложенный в дальний ящик. Пришло время пустить его в работу. Пора двинуть рычаг машинного телеграфа – «Полный назад!». Пора, без промедления, созывать Совет по вооружениям.
И вдруг колокола дали первый удар. Я снова опустил глаза на широкую Нортумберленд авеню. Улица была пуста. Второй удар. От ряда больших отелей, занятых теперь правительственными учреждениями, опрометью кинулась хрупкая фигурка - девушка-клерк; она беспорядочно жестикулировала на бегу; затем, со всех сторон на улицу повалили люди, мужчины и женщины. Из всех окрестных домов хлынули толпы. Колокола города Лондона пустились в перезвон. Теперь Нортумберленд авеню запрудили сотни – нет, тысячи горожан; они неистово метались во все стороны, они кричали, они ликовали. Я мог разглядеть колышущуюся толпу на Трафальгар-сквер. Вокруг меня, в самом нашем штабе – гостинице «Метрополь» - забушевал хаос. Захлопали двери. По коридорам затопали многие ноги. Работники вскочили из-за столов и швыряли вокруг бумаги и карандаши. Всякие приличия рухнули. Шум нарастал. Казалось, ударил шторм – одновременно, со всех сторон. На улице под окном буквально вскипела человеческая масса. Волшебным образом появились флаги. Людские струи с набережной Виктории вливались в поток, спешащий по Стренду к королевскому дворцу. Последний удар Бена ещё не отзвучал, а улицы строгого, сурового, живущего по военным правилам Лондона стали стремнинами триумфального буйства. Ни о какой дальнейшей работе на сегодня не могло быть и речи. Все поводья, скрепы, вериги и узы – дисциплина, нужда, грубая сила, страх, самопожертвование, честь - всё, что удерживало наш народ – нет, большую часть человечества, – в юдоли тяжких трудов и принуждения, всё это лопнуло разом, с несколькими ударами часов. После пятидесяти двух месяцев прозябания в мрачном, уродливом мире на землю пришли тишина, безопасность, свобода; возлюбленный хозяин вернулся к домашнему очагу; все тяготы пали с плеч – наконец, повсеместно, вдруг. По крайней мере, так нам казалось в минуты звона колоколов.
Пришла жена. Мы решили навестить премьер-министра в час его триумфа – Ллойд-Джордж был центральной фигурой боёв на домашнем фронте, теперь пришло время воздать ему по заслугам. Автомобиль едва успел тронуться с места, как его облепили человек двадцать и мы медленно двинулись по Уайтхоллу, посреди большой и развесёлой компании. В 1914 году, в день ультиматума мы вместе ехали той же дорогой, но в противоположном направлении. Тогда, как и сегодня, улицы кишели такими же толпами, объятыми энтузиазмом почти такого же градуса. Теперь я внимал окружающей радости с чувством, которое затруднительно описать – эти храбрые люди многое вынесли и всё отдали; они ни разу не дрогнули, не потеряли веры в свою страну, не усомнились в судьбе отечества и простили своим государственным служителям все прошлые грехи в день избавления.
...
Пищевое оборудование первоклассное. Пищевое оборудование прайс лист.