или как в Оклахоме дали пьянству бой.
...
По дороге Том рассказал Дортмундеру историю города Кронли, штат Оклахома. В начале века этот город был центром скотоводства и крупным транспортным узлом, однако со временем от цветущего организма осталась лишь иссушенная зноем пустая оболочка.
– И все из-за железной дороги, – сказал Том.
– Железные дороги… – откликнулся Дортмундер, ведя машину по пустому двухполосному шоссе в сердце Оклахомы и размышляя о стальных путях, уходящих под воду среди зеленых холмов на севере штата Нью-Йорк. – Внезапно появились железные дороги и подмяли все под себя.
– Нет, с Кронли произошла другая история, – сказал Том. – Город внезапно лишился железной дороги.
– Такое происходит сплошь и рядом.
– Здесь случай особый, – ответил Том. – Кронли начинался с небольшого фермерского поселения, на маленьком ручье, протекавшем между реками Канейдиан и Симаррон. Люди покупали там соль и торговали молоком. Во времена Гражданской войны к городу подвели железную дорогу. Кронли все разрастался, стал столицей округа, обзавелся складами, конторами предпринимателей; там был построен огромный пятиэтажный отель для заезжих дельцов, самое высокое здание в городе.
– Целых пять этажей! – поразился Дортмундер.
Том пропустил его замечание мимо ушей и продолжал:
– Засуха тридцатых годов особенно крепко ударила по городу, потому что местные фермеры разъехались и население изрядно сократилось. И все же город продолжал жить, пока в пятидесятых годах Оклахома не допустила серьезную ошибку.
– Оклахома? Весь штат?
– Да, – ответил Том. – Видишь ли, Оклахома сохранила у себя сухой закон после его отмены по всей стране. Возьми человека, Эл, заставь его страдать, и он решит, что горе и невзгоды ниспосланы ему Господом в наказание за тяжкие грехи. Человек решит, что, если причинить самому себе еще большие страдания, то, может быть, Боженька его простит. Один парень в тюрьме рассказывал мне, что в средние века люди хлестали себя плетьми, дабы уберечься от чумы. Короче говоря, Оклахома, и без того иссушенная зноем, многострадальная и пыльная, решила еще подсушиться – авось, Господь смилуется. Итак, выпивка оказалась под запретом.
– Так в этом и состояла роковая ошибка? – спросил Дортмундер. – Сухой закон прикончил целый город?
– С него все началось, – ответил Том. – Видишь ли, стоит написать какой-нибудь закон, и, как бы тот ни был суров, всегда найдется кто-нибудь, кто пожелает еще больше усугубить его гнет. Именно это и произошло в пятидесятых годах. Полицейские штата Оклахома садились в транзитные поезда и арестовывали барменов в вагонах-ресторанах за торговлю спиртными напитками в "сухом" штате.
– Минутку, – попросил Дортмундер. – Ты говоришь, в поездах?
– В проходящих поездах, въезжавших на территорию штата с одной стороны и выезжавших с другой. Полиция забирала бармена и сажала его на ночь в кутузку. А на другой день приезжал адвокат железнодорожной компании и вызволял парня. Веселенькая ночка для бармена, а? – Том улыбнулся, умудрившись не пошевелить при этом губами. – Эл, сворачивай вон на ту дорогу, – добавил он.
...
– Итак, мы остановились на том, что барменов сажали на ночь в каталажку.
– Да, – подтвердил Том. – И поэтому в последующие годы железнодорожные компании направляли поезда по путям, пролегавшим все дальше от Кронли, и в итоге в Оклахоме вовсе не осталось действующих железных дорог.
– Ты это серьезно? – спросил Дортмундер, поражаясь и вместе с тем восторгаясь масштабами постигшей Оклахому кары.
– Вполне, – сказал Том. – И это положение сохранилось до наших дней. Открыв карту "Амтрак", ты увидишь, что железнодорожные пути огибают Оклахому, не заходя на ее территорию. Именно это обстоятельство погубило Кронли. Нет поездов – нет резона оставаться в этом проклятом Богом месте.
...